Последняя улыбка Сакуры

2-5.
Ино/Сакура. Канон. Ино погибла в результате несчастного случая, но время от времени мерещится Сакуре. Несколько раз это спасает Сакуру от верной смерти на миссиях (и не только). Сны, мысли об Ино, терзания. Сакура медленно сходит с ума.
Хотелось бы увидеть конец этой истории, каким бы он ни был.


- Ты похожа на королеву с противоположной части доски, - хрипло говорит Киба, - если бы не волосы, я бы решил, что ты перешла на темную сторону. – Ино прищуривается и смотрит дикой кошкой. Черный цвет ей чрезвычайно к лицу. – Я ферзь, а не королева, Киба, и лучше тебе оставаться на своей клетке. – Она мягко спрыгивает и приземляется на входе в «Ичираку».
Вечеринка еще не набрала обороты, музыка едва мурлычет, из планируемых гостей собралась треть, и почти все трезвые, но Ино знает: пройдет два-три часа, и внутри станет не развернуться, танцы затянутся на всю ночь, а наутро кто-то получит миссию по восстановлению ресторана. Коноха и Суна празднуют вместе редко, и каждый раз, как последний. Но Ино плевать на праздник, она незаметно проходит в помещение и отыскивает знакомую чакру, скрыв свою. Сакура и сучка из Песка, сестра Козекаге. Ино знает, что Темари в теме и не слишком –то доверяет своей девушке, которая, судя по румянцу, пьет далеко не первую стопку. Работа с Пятой постепенно делает из Харуно алкоголичку, она пьет саке едва ли не каждый день. Кувыркаться с подпившей Сакурой довольно забавно, но иногда Ино думает, что уже не представляет подругу без допинга.
Она присаживается за спиной Сакуры и хорошо слышит их диалог. Темари не обращает на нее никакого внимания.
- ... очень красивые. Наверное, они мягкие, да, Сакура?
- А мне больше нравятся блондинки, - говорит Харуно и мечтательно покачивает туфелькой. Она сидит, закинув ногу на ногу, в своем чертовски коротком светлом платье с чайными мелкими розочками. Хрупкую лодыжку украшает серебряный браслет, подарок Ино, Темари смотрит на ее ноги. Просто пожирает их. Ино готова поклясться, что мысли в ее голове самый грязные.
Официант проносит поднос с саке, Ино снимает сразу две стопки и опрокидывает в себя одну за другой. Ходить на миссии, следить за проделками своей сучки – это держит в напряжении. Она часто задумывается, способна ли Харуно раздвинуть ноги для кого-то еще – или это просто необходимый ей флирт, маленькая игра, чтобы почувствовать себя желанной. Возможно, Сакуре чего-то недостает в их странных отношениях? Ино не хочет переводить все в сопливую романтику и обращается с ней, словно дрессировщик с плохо прирученным зверем. Хочет ли Харуно стабильности, да чего она вообще хочет? Нить разговора утеряна, она понимает это, когда Темари начинает призывно смеяться.
- Сакура, я о людях, какая разница, Суна, Коноха. Просто у вас как-то теплее, девушки красивее. – Взгляд, которым она ласкает Сакуру, трудно неправильно истолковать, и та, развратная сучка, наслаждается сексуальным интересом красивой блондинки, откидывает голову и встряхивает волосами. Сказать, что Ино кипит от гнева – значит не сказать ничего.
- Знаешь, Тем, если сейчас подняться по лестнице к Скале Хокаге, мы будем словно между двумя огнями – огнями деревни и звездами. Ты сможешь увидеть Коноху, как на ладони.
- Очень романтично, - с предвкушением в голосе говорит Темари.
Сакура оборачивается и смотрит на Ино с самой ехидной и кровожадной улыбкой. Яманака швыряет стопку на пол, та разбивается вдребезги, в тот же момент диджей включает музыку на полную громкость, и пол под людьми начинает вибрировать.
Гостей в ресторане заметно прибавилось, Ино приходится лавировать между ними, когда она прорывается к выходу, таща Сакуру за руку за собой. Воздух пьянит ночной свежестью, они заходят за угол «Ичираку».
– Значит, тебе нравятся блондинки, - Ино пихает Сакуру, и та налетает спиной на стену. На секунду ей становится трудно выговаривать слова, - ...я имела в виду тебя.
- Это придется доказать, детка.
- Сначала докажи, что ты блондинка, детка, - отвечает Сакура и грубо расстегивает ширинку ее черных брюк.
- Покажи тогда, что у тебя под платьицем. Ино пробирается рукой под маленькие трусики и чувствует, как ее девочка возбуждена. – Сучка моя маленькая, - шепчет она и притягивает к себе Сакуру вплотную. – Поцелуй меня.
Они жадно сталкиваются губами, кусаются, стонут и переплетают языки. – Работай рукой вот так, - просит Сакура, быстро лаская Ино пальцами, скользкими от ее смазки.
Ино трахает ее пальцами, как можно глубже и резче и потирает клитор, она знает, что нравится ее девочке, она была у нее первой и надеется остаться единственной.
Сакура стонет, пытается повторить ее движения, и Ино все жарче от этих звуков, собственнических мыслей и пальцев, поглаживающих изнутри.
У них свой собственный скользящий ритм и подвижные молодые бедра. Ино хотела бы обойтись без вообще рук и тереться своей пиздой о ее, но это слишком для заднего двора «Ичираку», по крайней мере, после двух жалких рюмок. Хлюпающие звуки их поцелуев и ласк, стоны и всхлипы Сакуры все громче, ее тело сотрясается, Ино ловит губами свое имя и прижимает Сакуру крепче, когда та выгибается, забывая обо всем.
- Дай мне, - просит Сакура, настойчиво утягивая ее на землю. Ино послушно разводит ноги и подается бедрами вперед, Сакура целует ее взасос и жадно окунает язык, как можно глубже. Ино очень сочная и ее вкус – лучшее, что ощущали когда-либо рецепторы, Сакура узнает его даже через пятьдесят лет – так она думает, отпуская им долгий срок. Когда дело касается Ино, она очень жадная, забирает все себе до последней капли и лижет упорнее голодной кошки. Ино напрягается, еще сильнее вскидывает бедра и вскрикивает. Потом расслабляется с довольным стоном.
- Убедилась?
- В том, что ты похотливая, ревнивая собственническая сучка?
- В том, что я – блондинка, детка.
- Требуются новые доказательства. Может, ты покрасила себе п...
- Тогда держи меня в наручниках следующие дни, трахай, и жди, пока корни отрастут.
- Пойдем отсюда. – Харуно протягивает руку, чтобы взять трусики, но Ино резко их отдергивает.
- Что за?
- Ты наказана за блядство, Харуно. Они пока побудут у меня. Иди по лестнице вверх к Монументу Хокаге и постарайся повыше задирать ноги, я хочу видеть твою киску и вдыхать твой запах, двигаясь следом, а когда мы туда доберемся, ты увидишь Коноху, как на ладони, пока я буду трахать тебя.
Харуно незаметно счастливо улыбается.
Около лестницы стоит Киба. Он глубоко вдыхает и усмехается. – Отличный аромат вы принесли с собой, леди.
- Новые духи, - грубовато говорит Сакура. Инузука постоянно клеится к ее девушке, и это бесит.
- Хорошие духи, у меня аж встал. Не требуется ли вам какая-нибудь помощь?
- Катись к черту, Киба. Я же сказала тебе стоять на своей клетке.
Киба «стоит». - Передумаете – я весь ваш.
- Не передумаем, проваливай, - приказывает Ино, и Киба почему-то слушается.
- Теперь с тобой, детка. Задери платье повыше и начинай подниматься, шагай через две ступеньки.
Сакура подтягивает платье, ставит ногу на каменный выступ, медленно перемещает центр тяжести и делает один шаг. Сзади раздается негромкий стон. При мысли о том, что сейчас чувствует Ино, Сакура начинала течь.
- Черт, детка, слишком темно, поставь-ка ногу повыше, нагнись вперед и замри.
Харуно подчиняется. В тот же миг она чувствует руки Ино, раздвигающие ее ягодицы, и как вторгается такой знакомый, наглый язык.
Запах озона напитывает воздух, первые капли дождя падают на лестницу.
Иногда Ино сожалеет, что не имеет члена. Она может трахать языком не хуже, но не может пометить свою женщину, чтобы всякие кибы от нее отвалили. Ее мысли прерывает самый настоящий ливень с огромными тяжелыми градинами, они бьют по голове, по лицу, по спине, запутываются в волосах.
- Бежим отсюда! – Сарура резко разворачивается и неаккуратно припадает на правую ногу. Со стоном осаживается на ступеньку. – Черт!
Ино аккуратно, но крепко держит ее, пока она сама себя осматривает.
- Вывих, - говорит Сакура и со стоном пытается встать. Ино подхватывает ее на руки и бежит к дому. Их дому, где они живут вместе почти год.
- Черт! – Повторяет Сакура. У меня завтра миссия, команда останется без медика.
- Я схожу на нее вместо тебя, детка.

Сакура просыпается одна, потому что Ино на ее миссии, сопровождает группу подрывников, которая должна спуститься в ущелье и извлечь артефактные свитки из хранилища. Пятая настаивает на присутствии медика в таких операциях из-за того, что в древних пещерах порой скапливается ядовитый газ и встречаются незатейливые ловушки, настолько примитивные, что современные шиноби не чувствуют в них опасности.
На ногу немного больно наступать, но Сакура улыбается, когда вспоминает, как получила свою травму. Ино. Все, что связано с ней, имеет самое большое значение. Нет, не так. Значение имеет только то, что связано с Ино.
С кухни пахнет кофе. Сакура, не умываясь, прыгает туда на одной ноге, хватает чашку и наливает до краев. На столе на блюде лежит пончик, а под ним записка. Сакура падает на табурет и жадно хватает ее.
«Это очень вкусный пончик, детка. Он тебе ничего не напоминает? Как ты собираешься его...
как ты собираешься его есть? Знаешь, я унесла с собой вчерашний сувенир, становлюсь с тобой фетишисткой. Жди меня, и мы поговори о пончиках. Мой язык и твой пончик...
Я тут подумала, что никогда не говорила тебе кое-что, детка... но ты ведь и сама это знаешь? Да, Сакура?
И.»
Сакура улыбается. Она думает, что Ино вся состоит из многоточий и намеков, но такая понятная, такая родная. Она самая-самая, Ино, любимая она, и больше никто не нужен.
Сакура не верит, что когда-то ей нужен был Саске. Зачем он был ей нужен? Пустое.
Сакура не верит, когда на пороге их дома вечером появляется не Ино, а Саске. Он ей все так же не нужен. Она ждет свою девочку. За плечом Саске маячит Наруто, и именно его Сакура пугается. Пугается потому, что если у Учихи всегда траурный вид, то Узумаки с лицом вестника смерти может обозначать только одно...
Она так и не выкинула пончик. Она не съехала из их квартиры. Зубная щетка Ино стоит в стаканчике рядом с щеткой Сакуры. Расческа, которая у них одна на двоих, лежит на своем месте. Одежда Ино развешана в прежнем порядке и словно ждет возвращения хозяйки. У них с Сакурой один размер, но сейчас ей все стало слишком свободным. Обычно Сакура ест пончик и выпивает чашку кофе. Ее распорядок дня очень жесткий, потому что нужно, просто жизненно необходимо, прийти к Камню Памяти с утра, и успеть до Какаши. Она теперь понимает сенсея, просто не хочет с ним ничего обсуждать. Ино слышит ее, и это слишком личное. То, что Ино ее не оставила, Сакура скрывает: никому нельзя говорить такое. Как врач, она понимает. Никто не должен знать, почему вдруг Сакура перестала пытаться убить себя спустя сорок дней после смерти Ино. Душа Ино не смогла уйти без нее. Сейчас Сакура улыбается, проводя щеткой по розовым волосам, а еще недавно корила себя, что усомнилась. Но Ино успокоила. Сказала, что не сердится, что ждет.
Транквилизаторы, которые принимает Сакура, приучили ее рано ложится спать. Она засыпает в восемь вечера и видит красочные сны. Ночью Ино сказала, - «Ты ведь собираешься утром к камню, детка?» - «Да.» - Ответила Сакура. – «Детка, пожалуйста, надень то платье, но не надевай трусики, и когда придешь к камню, сядь на корточки и пошире разведи ноги. Поласкай себя как следует и представь, что это я тебя ласкаю. А я посмотрю.»
Осеннее утро холодное, и Сакура дрожит в платье с мелкими чайными розочками, сидя на корточках перед Камнем Памяти. Она обещала Ино совсем другое, но слезы льются по щекам водопадом и плечи вздрагивают от холода и мучительных болезненных всхлипов. – Зачем же так? Ну за что? Это же была моя миссия, моя смерть. Ты приняла ее вместо меня, Ино, забрала ее, а мне здесь одной! Жить!
Она кладет голову на ледяной камень, упирается лбом и тихонько покачивается всем телом взад и вперед. Ноги уже начало сводить, они так широко разведены. Сакура запускает руку под подол платья и начинает вспоминать пальцы и губы Ино на своих сосках. Почему-то ей думается об их первом разе, когда она все никак не соглашалась раздеться, стесняясь своего тела и маленькой, почти плоской груди с сильно выдающимися возбужденными сосками, и Ино гладила ее сначала прямо через ткань рубашки, шепча, какая у нее красивая грудь, и что она хотела бы ласкать соски языком. Сакура вспоминала, как постепенно сдалась и позволила раздеть себя, и никогда об этом не пожалела. Ино любила ее тело и заставила ее тоже принять и полюбить его.
Рука под платьем движется все быстрее и уже начала скользить, Сакура присаживается на каменный выступ верхом и елозит по нему, постанывая.
Ино, наверное, тоже мастурбирует там, глядя на это.
Сакура уже почти. Резко толкается о камень и, похлопывая пальцами по набухшему клитору, откидывается назад, падает на спину и кончает с глухим болезненным стоном и надеждой, что скоро умрет.
Она успевает привести себя в порядок и уйти до появления Какаши-сенсея. – «Интересно, а он дрочит на монумент?» - Эта мысль одаривает Сакуру приступом почти истерического хохота. Но не страшно, можно и посмеяться, ведь на улице еще никого.
А потом ее вызывает Пятая.
- Наруто сказал, что тебе стало лучше, Сакура. Это так?
- Да, Цунаде-сама.
- Тебе полезнее вернуться к миссиям и развеяться, чем сходить дома с ума.
Сакура вздрагивает и кивает головой. «Сходить с ума».
- Ты согласна приступить завтра?
- Да. – В душе она надеется умереть на миссии как можно скорее. Каждый шиноби знает, что сломленные бойцы долго не живут.
Листья шуршат под ногами, рыжие, бурые, красные. Осеннее солнце почти не греет, Сакура поднимает глаза и до слез смотрит на него.
Жалко, что не одиночная.
С утра Сакура опаздывает даже сильнее, чем Какаши-сенсей. Она кивает ему, болезненно худая, розовые волосы отрезаны почти под корень, она и сама не помнит, как бралась за ножницы.
Миссия на удивление простая. Они относят свиток в Суну без малейших проблем и задерживаются на сутки в ожидании ответа. Темари проходит мимо Сакуры, делая вид, что не замечает, а Сакура на самом деле не замечает ее. Сакура готовит оборону: хотя Какаши-сенсей молчал по пути туда, во время возвращения он ей такого подарка не сделает.Цунаде, вероятно, уже донесли об утреннем ритуале Сакуры, и та считает, что двум бедолагам, встречающим рассвет у мемориала, есть , о чем поговорить.
Дорога из Суны стелется быстрее, Сакура старается вспомнить, как звали мертвого Учиха из команды сенсея. Обито? Можно будет прочитать на Камне. В общем-то, ей без разницы, но если это бывший любовник Хатаке, можно предложить ему почтить память вместе... Сакура прерывает эту мысль, чтобы не начать представлять такое развитие событий. Смеяться без причины в ее положении чревато...
- Детка, нужно спрятать чакру, - говорит Ино в ее голове. Этот голос приказывает. – Давай, детка, глуши чакру, и сенсей тоже. Впереди звуковики.
- Сенсей! – Говорит Сакура, прежде, чем подумать – она привыкла доверяться Ино во всем, - скройте чакру, впереди звуковики. Какаши изумленно смотрит на ученицу. – Я их не чувствую. – Однако он прячет чакру вслед за Сакурой. – Знаешь, сколько их?
- Она не сказала.
- Прости?
Сакура вдруг четко понимает, что их около пятидесяти человек и озвучивает эту цифру. Хатаке оставляет ее на дереве, призывает Паккуна и идет на разведку.
- Ино, какого черта! Я могла бы умереть!
- Я хочу, чтобы ты попробовала жить, детка.
- Это очень странно. Я слышу голос в свое голове, но это не мой голос, а твой. Как ты попала в мою голову, Ино? И почему другие тебя не слышат?
- Потому, что я люблю только тебя. Я никогда не говорила, но ты же знаешь, что я люблю тебя, Сакура?
Слезы снова начинают течь безостановочно, Сакура вцепляется в ветку и царапает ногтями кору. Так только больнее. – Это потому, что должна была умереть я, а не ты. Ты должна жить, Ино.
- Я и живу с тобой, я внутри тебя. Мы – целое. Попробуй ради нас, Сакура. Мне пора, береги себя, детка.
- Ино! Подожди!Пожалуйста!

- Хатаке сказал, у тебя внезапно открылся дар ясновидения. Не хочешь объяснить?
- Я просто почувствовала их чакру.
- Не неси чушь, Харуно. С такого расстояния это невозможно.
- Вы не можете отрицать свершившиеся факты. – Сакура понимает, что рассказать Пятой – ее долг, но сдерживает себя. Она не боится обследований и допросов. Она боится больше не услышать Ино.
- Вижу, от тебя ничего путного не добиться. Харуно, я приставляю к тебе бьякуган. Хината будет периодически проверять твое состояние. Свободна.
- «Мне плевать», - думает Сакура. Она добирается до дома, принимает душ, таблетки и падает в постель.
Ее будит визит матери.
- Зачем пришла, - с ходу говорит Сакура, не пуская ее на порог. – Вы же от нас отреклись.
- Что это ты с собой сделала? Дистрофик. И где волосы? Я пришла за тобой, теперь, когда ты осталась одна...
- Я не одна! Она навсегда со мной!
- Ино умерла, Сакура.
- Ино живее всех живых для меня! Она внутри меня! Убирайся отсюда! – Сакура изо всех сил пихает мать с крыльца, и та падает с лестницы. Сакура не смотрит, как, стеная, мать медленно бредет в сторону дома.
- «Они ничего не понимают, просто не видят Ино! Я должна это изменить, я должна вытащить тебя наружу!».
Сакура применяет хенге.
Хината уже докладывает Цунаде, что по деревне ходит Сакура/Ино, когда Хатаке встречает Ино у камня памяти. Ему не нужно применять шаринган, чтобы понять, кто это.
- Сакура, - мягко говорит он.
- Ино.
- Я понимаю, как тебе тяжело, но ты должна взять себя в руки, Сакура. То, что ты делаешь, походит на сумасшествие. Ино умерла...
- Да перестаньте вы! – Сакура кричит и плачет, захлебывается, падает на колени и через мгновение чувствует тепло рядом и тяжесть чужой руки на спине. Она тихо бубнит что-то сквозь всхлипы.
- Что?
– Ино со мной, она не умерла, она живет в моей голове и предупредила о звуковиках.
Хорошо, что Сакура не смотрит на него, даже видимый глаз Какаши выражает больше изумления, чем могли бы передать слова. – А Обито, - спрашивает Сакура – она только что нашла его имя на камне среди других, - вы когда-нибудь ласкали себя для него здесь, у монумента?
- Сакура, ты себя нехорошо чувствуешь, пожалуйста, держись крепче за меня. – Он притягивает дрожащую девушку ближе и осуществляет перемещение в кабинет Хокаге, но Сакура теряет сознание и не чувствует этого.

Белые стены, белый потолок, бледно-зеленые шторы, солнце. Запах хлора витает в воздухе. Сакура сразу понимает, где очнулась. Она выдергивает иглу капельницы из руки, прекращая вливание неизвестной жидкости в свое изможденное тело. Сил жить у нее почти нет. Желания тоже.
- Ино, - тихонько зовет она. Но приходит Цунаде и заводит пластинку о саморазрушении. Сакура смотрит в потолок, не моргая, и ничего не слышит, а только чувствует, как текут горячие безостановочные слезы. Подушка намокла. Вот бы Ино протянула руку и погладила по голове!
Она чувствует укол и погружается в ровный искусственный сон, тяжелый , как осенний туманный воздух с утра, и абсолютно бесцветный.
Она просыпается ночью так тяжело, словно выходит из комы, но все это не важно, потому что на краешке кровати сидит Ино, смотрит на нее и улыбается.
- Ты за мной? – С надеждой спрашивает Сакура и протягивает руку, но Ино отодвигается. - Пойдем, детка! Время подняться на скалу Хокаге.

Киба находит Сакуру с утра. Ее окоченевшее тело совсем белое, лужа крови вокруг покрылась тонкой ледяной корочкой.
Мертвая Сакура улыбается.

@темы: мое, Naruto, юри

---

Еще позабыла О_о)

К6-39 Сакура|Ино. Не пейринг (во всяком случае, со стороны Ино). Девушки снимают квартиру на двоих. Сожаления Сакуры по поводу потеряного доверия и близости (дружеской).

На третий день демонстрации жилья, в светлых трехкомнатных апартаментах, агент по недвижимости назвала их экспрессивной парой.
Они захохотали - с потолка полетела штукатурка - и сняли эту квартиру.
Так и зажили: одна печет кекс, другая варит кофе, одна моет полы, другая – тарелки. Они,конечно, не пара, но Сакура думает, что пока им никто не нужен. И никакого больше «Саа-аске», - с тех пор, как въехали сюда, успокоились.
Сакура больше не грызет ногти, Ино перестала истерить по пустякам. Ино поддерживает связь с миром, Сакуре, кроме учебы, ничего не интересно.
Сакура штудирует медицинский справочник, Ино читает о ночных клубах Токио.
Ино все чаще ходит спать к чужим мужчинам.
Сакура им не доверяет.
Когда Ино нет, Сакура сидит на кухне в темноте. Двери заперты, окна – в ночь, а там – странное: небо, звезд не видно, город, смог.
Сакура вспоминает прошлое, Ино – нет, она о таком не думает. Живет каждый день, как последний, а у Сакуры старая фотография в комнате.
Сакура, вроде бы, не одна – их двое, но она этого не чувствует.
А чувствует - одна.
Когда Ино нет, пусто. Сакура не варит кофе, не печет кекс, Сакура не моет полы, и грязных тарелок нет.
Они, конечно, еще подруги, но что-то изменилось.
Ино приходит с утра, Ино пахнет дымом, Ино приносит кофе и пончики, а на шее у нее - засос.
Сакура не хочет знать, Ино не хочет, чтобы Сакура знала.
Кофе слишком крепкий.
Горечь.
Сакура сдает экзамены, Ино тоже, наверное. Сакура не хочет домой на лето, Ино не хочет домой на лето. Она собирает вещи, чтобы провести его в Ницце с кем-то.
Ино уезжает.
Половина полочек – пусты. Половина шкафчиков – пусты.
Сакура сидит на подоконнике. Пепельница – в бычках. Ногти изгрызены.
Она уже лучшая на потоке, Сакура. Совсем скоро будет чинить сломанных, сшивать порванных, чистить гнилых и говорить «примите мои соболезнования».
Сакура скоро научится жить одна, и ей больше никто не будет нужен, а пока она живет с Ино где-то на окраине Токио, в полупустой квартире.

@темы: мое, Naruto, юри

---

Эту отклонил модер, ога)

К5-25 Митато|Наруто. Наруто младенец. "Выкинь каку!"


- «Ужасно неловкая ситуация», - думает Минато, - «Чертова сучка хотя бы оставила ключи!» - Он пристегнут наручниками к кровати за руки и ноги, полностью обнажен, и только на давно увядшем члене болтается наполненный спермой зеленый презерватив.
Раздается какой-то шорох, Минато поднимает голову и улыбается: Наруто только что проснулся. Маленький, пухлый, он сидит в кроватке, смотрит на отца затуманенными ото сна дымчато-голубыми глазами и тоже улыбается во весь рот.
- Парняга мой! – Радостно говорит Минато, моментально забывая обо всем.
- Па? – Наруто сползает с кроватки на животе и семенит к отцу на загорелых толстеньких ножках, похожих на две сардельки.
- Иди сюда, маленький!
Кровать не высокая, Наруто немного неловко забирается на нее, рассматривает отца и что-то нежно лопочет. Яркий зеленый презерватив привлекает его внимание.
- Нельзя, Наруто! Нельзя, слышишь! – Кричит Минато, поняв, к чему тянется ладошка сына. Но Наруто хватает презерватив, с любопытством рассматривает, а потом сжимает его.
– Выкинь каку! – В отчаянии кричит Минато, видя, как его собственная сперма расплескивается по загорелой младенческой коже. Наруто тоже смотрит на сперму, но без отчаяния, а с интересом, потом наклоняется и слизывает немного.
- Черт, я удушу эту шлюху!
Впервые в жизни Наруто пробует сперму в девятнадцать месяцев. Это сперма его отца. Минато умрет и никогда не узнает о дружбе Наруто и Саске и о том, что с тринадцати лет его сын будет считать вкус спермы приятным и совершенно естественным.

@темы: мое, яой, Naruto

---

Фест драбблов-сотников

Плеать, меня, наверна, за это пнут)

К6-29 Шикамару/Ино/Чоджи. "У нас с мужем все общее..."

Снег шел и шел. Февраль бил метелью по стеклам, гудел ветер, и казалось, к завтрашнему утру дом заметет по самую крышу.
В ванной размеренно шумела вода. Чай усыпляюще пах какими-то травами, Ино уютно умостила пиалу в чашечке ладоней и слушала.
- Я помог ему разобраться, от кого Валентинка. Проблематично. Чоджи забыл бы о ней, на втором пакете чипсов перестав ломать голову.
- Так у меня есть с ним шансы, Нара? Я никогда не видела, чтобы он кем-то интересовался, и... - Дверь ванной медленно отъехала, и Чоджи в байковой пижаме с маленькими сиреневыми медведями на кармашках, подошел и присел рядом с Нара на табурет.
- Он сейчас сам ответит, да, Чоджи? Ты же слышал? - Шикамару потянулся и облокотился щекой на ладонь, рассматривая Ино лениво и немного насмешливо.
- Я не знаю, что из этого выйдет, Ино. Оставайся, если хочешь. Дороги замело, а кровать большая.
- А как же Шика? Он... - Ино развернулась и посмотрела на Шикамару, - тут же одна комната. - Вдруг она вздрогнула как-то уж слишком очевидно, - да тут и кровать одна, как же... вы... кровать делите?
- Кровать у нас общая, - просто сказал Шикамару.
- Да ты не беспокойся, Ино, зачем что-то делить, ложись по центру, - Чоджи протянул пухлую мягкую ладонь и аккуратно потрепал ее по плечу, - у нас с мужем все общее.

@темы: мое, яой, Naruto

---

Male II

Вторую главку написала, но не буду ею пичкать несчастных, по-ходу, мое творение ужжжасссающще) Пусть тут лежит

глава II

-|-|-

В семь вечера в субботу я стою у касс лекционного зала «Третьяковской галереи», зажав подмышкой ноутбук и объясняю доброжелательной бабушке-кассиру, что мне нужен не абонемент, а только одноразовый билет на сегодня. Искусство, хоть и требует жертв, но каждый сам решает, будет ли их приносить. Лично я нахожусь здесь из-за неосторожных слов Нины, - «...лесбиянка до мозга костей, по субботам читает лекции о живописи в «Третьяковке». Дальше пришел на помощь Интернет, и я выяснила время лекции и ее тему, что-то там о передвижниках. Честно, я не запомнила и даже прихватила ноутбук, чтобы поработать над презентацией, пока Валерия будет распинаться о живописи. Возможно, атмосфера добавит мне вдохновения. Надо ли говорить, что я утаила от Нины свои планы на вечер, прикрывшись мифическим трахом с незнакомцем. Я не стыжусь своих бисексуальных порывов, просто не хотела лишний раз злить подругу, которая принимает перспективу нашего с Валерией сближения в штыки.
Бабушка, наконец, выдала билет, и я ворвалась в полупустой затемненный зал, где уже началась лекция. На сцене, освещенная лишь спроецированным на огромный экран изображением, стояла, несомненно, Валерия, но она, почему-то, молчала. В безукоризненной тишине стук моих каблуков немилосердно разносился. Все внимание обратилось на меня, и оставалось надеяться, что при таком освещении она меня не узнает. Как можно скорее упав на кресло в первом попавшемся свободном ряду, я установила ноутбук на колени и раскрыла его. Слайд на сцене сменился на «Девочку с персиками», прозрачный колорит картины осветил лектора немного сильнее, и, словно царапая воздух, хрипловатый голос Валерии разрушил тишину. С удивлением я уловила заметный, и, несомненно, итальянский акцент, который не заметила в клубе. А потом она сказала, - девочка трогает персик, она ощущает его бархатистую кожу. – Это было так откровенно, что я опустила голову и закрыла уши ладонями. Я не хотела больше слушать Валерию, жалела, что меня вообще сюда принесло. Наверное, именно в тот момент я поняла, что ничем хорошим история не закончится, и испугалась.
В чувства привела вибрация мобильного телефона. Сообщение от неизвестного, - «Как ты просила, детка», - присовокуплена фотка эрегированного члена, - «Надеюсь, тебе понравится». - Хуй не плох, можно даже сказать, что великолепен, запечатлен рядом с пачкой сигарет, исходя из чего можно прикинуть размер, сантиметров восемнадцать. Я куплю такое же дилдо в секс-шопе, засуну его в Валерию и буду трахать ее прямо в матку. Становится жарко. Черт, надо было еще в клубе затолкать ее в туалетную кабинку. Я представила, как ласкаю ее в сортире «Б2», высвобождаю грудь из лифчика, не снимая кофты, через декольте и целую напряженные соски. Никогда не трогала другую женщину между ног, но опыта у меня, хоть отбавляй. Вторая смс выводит из оцепенения. Лекция все идет. Я сейчас готова создать в живописи новые течения: неопорнизм, сюрмастурбизм, ебизм. Течения, да, очень подходящее слово. Я разворачиваю Валерию и прошу поставить одну ногу на бортик унитаза, прижимаюсь к ее спине, оставляю засосы на шее. Она стонет и подрагивает. Ее грудь приятно сжимать, но девочка нетерпеливо потирается о меня и просит о большем. В моей фантазии под юбкой у нее нет трусиков. Я провожу по тонкой полоске волос и пальцами развожу губы. Горячо, влажно, тягуче, как сок алоэ; она стонет мое имя. Кто-то за моей спиной прочищает горло, фаа-ак, оказывается, я начала ерзать на стуле, и довольно давно, кажется. Надо отвлечься. Какого черта мои фантазии такие сортирные? – «Хочешь взять его в рот, детка?» - Этот гребаный парень, вроде, с сайта знакомств. Еще пару дней назад я побежала бы на его член, как торч на дозу. – Если у вас есть вопросы по лекции, пожалуйста, запишите их и передайте мне через впереди сидящих, - говорит Валерия. Так и сделаю, милая. Я наклоняюсь вперед и стреляю бумагу с ручкой у интеллигентного старичка, пишу: «Скажи «да», если хочешь поужинать со своим учителем танцев», - и передаю его вещи обратно вместе со сложенной вчетверо запиской. Листок начинает дорогу к сцене. Если я сейчас откажу этому парню, то, по закону справедливости, Валерия мне не откажет. Тупая мысль. Набираю, – «чувак, отвали от моей жены». - Я твердо верю в мужскую солидарность.
По чьей-то письменной просьбе Валерия переходит на Верещагина. Мне в детстве нравилась картина «Апофеоз войны», в черепах есть что-то мистическое: Кубок Воланда, Йорик, Князь Игорь, Джои Даллесандро, отливающий на помойке, «Je t’aime moi non plus», - хорошо, что лектор – не я. А она, вообще-то, собирается читать гребаную записку? Я хочу, чтобы мы поужинали с хорошим вином и отправились ко мне с заездом в секс-шоп по дороге. – Сам Верещагин, - говорит Валерия, - определял картину так: «Если не считать ворон, это натюрморт, в переводе с французского - мертвая природа». – Забавное у художника было чувство юмора. После одной такой фразы можно влюбиться. – На вопрос, поступивший не по теме нашей лекции, я отвечаю «да», - говорит она так естественно, что, кроме меня, пожалуй, никто ничего не замечает. В ее голосе чувствуется улыбка, а не удивление. Я с нетерпением жду окончания лекции об искусстве. Чтобы переспать с женщиной. Черт. Мама бы от меня отвернулась, как за первое, так и за второе.
Лекция длится еще час, за это время я успеваю сделать первые пять слайдов презентации, забронировать столик в ресторане, передвинуть бронь на тридцать-сорок минут и отсидеть задницу. Можно было бы подождать ее в фойе, но я боюсь упустить Валерию, выходов из зала несколько, а мы не обменялись номерами телефонов.
Только в половине десятого лекторий вспыхивает светом, и она спускается с кафедры, тоже сияющая. Я подхожу, - наши тела естественно притягиваются друг к другу, - но обнимаю ее, скорее, чтобы пресечь благодарности навязчивых слушателей, иначе это надолго. Наконец, мы покидаем лекторий, держась за руки. Мои каблуки стучат по плиткам, по асфальту, но она меня снова выше.
- Ты здесь оказалась совершенно случайно? - Насмешливая Валерия. Хочешь, покажу свои карты, все равно там тузы и джокеры, роял-флэш и прочие радости, к тому же, я мухлюю. – Нет, я на тебя запала.
- Сильно?
- Пока я без цветов, для тебя это не опасно.
- Могла бы и прикупить, лекция-то хорошая.
- У меня первое свидание с девушкой, в отличие от некоторых; скоро научусь.
- Не затягивай с этим.
- Бэлла! – Говорю я, открывая ей дверь в тачку.
- Дай я покурю, - отвечает моя донья Корлеоне.
- Нервничаешь? Можешь курить в тачке, только открой окно; наш столик заказан на десять-десять, не хотелось бы, чтобы его забрали.
Когда она садится, я наклоняюсь, почти касаясь губами ее ноги, перекидываю в салон полу нежно-зеленого плаща, который она носит распахнутым и мягко захлопываю дверь.
В машине она курит и молчит. Я хочу спросить, лесбиянка она – или би, была ли в серьезных отношениях, кто для нее Саша и еще десяток подобных вопросов, но, во-первых, для откровений слишком рано, а во-вторых, это подозрительно, с моей стороны вопросов о личной жизни предполагаемого сексуального партнера никогда не возникало.
Валерия мне нравится, и от этого никуда не деться. Можно было бы списать все на любопытство из-за необычности связи, но я себе не вру. Вэл пахнет собой и дымом, и чем-то сладким, восточно-тяжелым, похожим на вишнево-яблочный кальян. Это волнует. Она протягивает руку и включает музыку, к счастью, на диске песня, под которую мы танцевали, Рикардо Коччианте, «Male». Я не делала этого специально, чтобы произвести на нее впечатление, просто мотивчик крутился в голове, и я им разжилась. Валерия хмыкает, судя по всему, вспомнив.
- Что значит мале, бонита?
- Зло, вред, беда и несчастье.
- Нелюбовь?
- Типа того.
- Интересно, что ваша «беда» в написании идентична английскому «мужчина». В этом что-то есть, не находишь?
- Пробуждение феминизма?
- Ты меня совсем не знаешь, Валерия. – Я скашиваю глаза и смотрю на ее сосредоточенное лицо. Кажется, она и правда не может расслабиться. – Ты в Италии родилась?
- Да, у меня мать итальянка.
- Вот как.
- А ты?
- Мать еврейка.
- «Я Эйми, ты – Ягуар», - говорит Валерия.
- Что?
- А ты совсем не в теме, бедняжечка. – Смеется.
- В теме чего?
- Проехали.
- Нет, скажи.
- «В теме» - это очень лесбийский термин.
- Аа, обещаю освоить теорию после практики.
- Так не получится.
Я останавливаюсь на парковке, смотрю на нее долгим взглядом и ухмыляюсь как можно похотливей. А она такая серьезная. – Сиди и не двигайся, Валерия, я сейчас выйду, открою тебе дверь, подам руку, и только после этого...
- Заткнись, Магс, - я получаю легкий подзатыльник. Вот, значит, как она решила меня называть.
Нас проводят к столику возле сцены. Живая музыка только началась, у них в будни кантри, но по выходным кумбия.
- Ты не против не пить «Мохито»?
- Почему это?
- Потому что у них отличная рыба и белое вино.
- Я люблю рыбу и белое вино.
- Совпадаем, Валерия, если позволишь мне сделать заказ, не разочаруешься.
- Ладно, я в туалет, - говорит она, и меня тут же накрывают пошлые воспоминания. Надо сказать «я с тобой», это будет просто фантастика. Но она уходит, а я остаюсь с официантом.
Этот ресторан – дурной, с открытой кухней, волосы и одежда пропитываются запахом еды в считанные минуты. Температура в зале ниже нормы, на холоде, по статистике, человек съедает на тридцать процентов больше. Выпивку приносят сразу, а еду чуть ли не через час. Зато еда действительно вкусная, а вино не вызывает головную боль. Здесь можно танцевать. Но есть и еще одна причина, по которой я завсегдатай за этим столиком возле сцены. Мой дом через дорогу, и напиваться можно до зеленых чертей, оставив машину на парковке. Остается только не прогадать с коэффициентом ее опьянения. Между «согласна на все», «меня тошнит» и «я – бревно» проходит очень тонкая грань, тут важно не ошибиться.
Я щедра, если обо мне хорошо заботятся, поэтому, когда Валерия возвращается, вино уже налито. Я оставляю ее, чтобы вымыть руки. Из зеркала над раковиной на меня смотрит нескромное лицо, и я убеждаюсь, что с него невозможно согнать плотоядное выражение.
Наконец, мы обе за столиком с бокалами в руках. – Это, и правда, свидание? – Замогильным голосом спрашивает она. Сразу становится весело.
- За наше первое свидание, раз уж ты так это назвала, клянусь девочкой с ее персиком, я ничего подобного не имела в виду.
- Не стоит клясться чужим персиком, Магс.
- Но у меня нет своего.
- Возможно, он есть у меня.
Этот странный разговор давал вполне прозрачный намек, но, во-первых, я просто не могла в такое поверить, а во-вторых, с первым бокалом, опрокинутым почти залпом, вино упало в мой желудок, жадно рассосалось и ударило по мозгам. Услужливый официант подбежал, чтобы позаботиться о нас, и я жестом попросила его подождать, пока моя собеседница осушит бокал.
Валерия искурила полпачки сигарет, мы успели заказать вторую бутылку и довольно откровенно потанцевать, пока принесли еду.
- Знаешь, что интересно в нашей стране?
- Система налогообложения? Природные ресурсы? Национальная валюта? – Предположила она, с видимым наслаждением принимаясь за еду.
- Неа, я не о том. Интересно, что, если ты телка, то можешь ходить с другой лесбиянкой за руку по улицам и танцевать в обнимку, а если подобное сделают парни, им могут раскроить черепную коробку или отбить все внутренние органы.
- А с чего ты вдруг заинтересовалась женщинами?
- Не женщинами, тобой.
- Так даже хуже, наверное.
- Мале?- Кажется, с задумкой споить ее вышел прокол, я опьянела сильнее.
- Ты, вообще-то, любишь кого-нибудь?
- Маму, - глядя на нее бездонными глазами, произнесла я. Валерия передернула плечами, - да я не о том! Ты любила когда-нибудь мужчину или женщину?
- Нет, я так не думаю. Теперь моя очередь спрашивать. Что у тебя с Сашей?
- Какого черта я должна об этом говорить, когда вы вместе работаете?
- Ну, например, потому, что она не прочь со мной переспать.
- Я знаю.
- И так спокойно к этому относишься?
- Скажем, мы с Сашей – «близкие друзья».
- Звучит не очень.
- Еда здесь вкусная. – Она затянулась.
- Съезжаешь с темы?
- Да спрашивай, что угодно.
Такой шанс я бы не упустила, даже будучи обдолбанной. Кажется, она почти в нужной кондиции. – Ты когда-нибудь была с мужчиной?
- Нет. Была попытка в детстве, против моей воли, с тех пор не тянет.
- Ты считаешь, что это сформировало твою ориентацию? Я имею в виду, меня тоже чуть не изнасиловали несколько раз, во время первой попытки я была девственна. Но в последующем это никак не сказалось на моем выборе пола сексуальных партнеров.
- У всех разная по хрупкости психика, а ты, между прочим, странно начинаешь знакомство, Магс. И совсем ничего не ешь.
- Прости, я тебя расстроила?
- Нет, как ни странно. Мне с тобой легко разговаривать.
- Это потому, что мы были одним телом и трахались с музыкой.
Она протянула руку и погладила меня по волосам. Сказать по правде, последние сорок пропащих минут я чувствовала, что она хочет ко мне прикоснуться. Я взяла окурок из ее пальцев, затянулась и швырнула его в бокал.
- Зачем ты куришь?
- Чтобы не чувствовать, что ты воняешь, как пепельница. – Я умудрилась не свалиться, пересаживаясь на соседний от нее стул, - хочу поцеловать тебя.
Может быть, она бы и не позволила, если бы успела, но я уже набросилась на ее губы, насильно утягивая в первый поцелуй с запахом дыма, вина и нашим собственным, неповторимым вкусом, который смешался и смешал мысли в голове. Я впервые целовала женщину, как любовницу, и, черт подери, это было возбуждающе. Ни то, что ролевая игра-поддавки с мужчинами - с ней я могла доминировать по настоящему. Никакого притворства. От этого пьянящего чувства моя кровь взбесилась. Я навалилась на Валерию, грубо раздвинула ее губы и протолкнула язык внутрь, как можно глубже. Почувствовать себя в ней.
Она стонала мне в рот, хватала за волосы, не отталкивала, а вдавливалась, как можно теснее. Я трахала ее рот языком, а она подставлялась, открывалась,отдавалась и желала большего. Таких крышесносных эмоций от поцелуя я никогда не испытывала. Мы потеряли равновесие и съехали на пол. По счастью, Валерия нашла силы отползти от меня подальше, и мы поднимались на ноги по разные стороны стола на глазах шокированных посетителей ресторана. Догадливый официант, безусловно, один из свидетелей этой сцены, принес счет. Я быстро расплатилась и за руку вытащила Вэл на воздух. Она прихватила третью бутылку вина, которую мы успели распить только до половины.
- Хочу раздеть тебя, чувствовать, сжать, искусать, вылизать, оттрахать, – я прижала Валерию к стене ресторана, окончательно опьянев. - Хочу тебя, Вэл, я тебя хочу! – Эй! – Она легко шлепнула меня по щеке, - пойдем куда-нибудь! – Не сдержавшись, я впилась в ее шею, оставляя большой безобразный засос.
- Это что-то ненормальное, - говорила Валерия, пока я тащила ее за руку в сторону дома. – А куда мы?
- Я здесь живу. – Мы вломились в фойе под удивленным взглядом консьержа и забежали в лифт, где, к несчастью, находилось еще несколько человек. Я вдавила нужную кнопку и уставилась на Валерию, пытаясь понять, почему буквально схожу с ума от ее близости. – Наш этаж. – Мы вышли.
Вэл поставила бутылку на пол и прижалась ко мне со спины, словно успокаивая, пока я открывала дверь. – Надо сказать тебе что-то, - она так и держала меня, не давая развернуться, когда мы вошли в квартиру.
- Говори, пока я еще соображаю. - Я пыталась повернуть голову и посмотреть в ее глаза, но, видимо, она этого не хотела. Знаю, некоторые вещи тяжело говорить в лицо, но было обидно чувствовать неловкость между нами. Я сжала ее ладони, лежащие у меня на животе.
- Я не переношу проникновений в себя. Ни в какой форме. – Она задержала дыхание и расслабила руки, давая мне, наконец, развернуться. Ждала ответа.
Персик.
Я бы расстроилась, ни будь такой самоуверенной. Со временем она поверит мне, и вместе мы разберемся с этим.
Пальцами я коснулась ее щеки, обвела губы и скользнула между ними в рот. – Посмотри на меня, Вэл. - Она подняла глаза и застонала, когда я мягко зажала ее язык между пальцами. – Мои проникновения в тебя могут доставить только удовольствие; со временем – докажу. - Она отшатнулась к стене, глубоко дыша, и тяжело съехала вниз. Забрав вино с пола, я, наконец, захлопнула дверь и присела рядом.
- Дай вино. – Вэл отняла бутылку, выдернула пробку зубами и жадно отпила. – Если я сейчас пущу тебя дальше, мне будет очень тяжело, когда ты наиграешься.
Я знала, какие слова нужно сказать, чтобы мы оказались в спальне в течение пяти минут, но не делала этого: врать ей невозможно, брать на себя ответственность не хочется. Выбор остался мне, и впервые сделать его так сложно. Готова ли я ввязаться в отношения с человеком, которого знаю меньше суток? Нет. Готова ли я отпустить ее? Нет. Расставшись сейчас, мы обе испытаем сожаление.
- Послушай, Вэл, мне тоже надо сказать тебе что-то. Я никогда не встречалась с мужчинами серьезно. Только ради секса. А на женщин не смотрела даже как на сексуальный объект. Я думала, это противно природе, пока ты не появилась.... и... – Я забрала у нее вино и как следует отпила из бутылки.
- И?
- Ну, наверное, у меня что-то типа фобии женского... женской... пизды!
Раздалось сдавленное хмыканье, потом Валерия не сдержалась и откровенно заржала надо мной. – Что за фобия? Она тебя съест, что ли?
- О’кей, не фобия, брезгливость. Я не могу представить там свой язык.
Валерия обняла меня и загоготала еще громче. – Бедные девочки, - выдавила она, - как же мы будем трахаться?
Это меня добило. Минут пятнадцать мы истерически ржали на полу в прихожей.
- Слушай, а почему ты так грубо говоришь – пизда?
- А как надо? Пусси? Вагина? Пещерка страсти?
- Ха-ха-ха! Пещерка! Пещеркофоб.
- Пизда, по другому не скажешь. Пойдем приляжем, у меня уже задница онемела.

@темы: фемслэш, male, original, мое

---

Сегодня

Что-то я маюсь. Смотрю картиночки с девушками, потом картиночки с вибраторами. Хочу и того, и другого)

@темы: sugar_baby

---

Male I

Название: Male
Автор: бродяжка
Фандом: ориджинал
Персонажи/пейринг: Маргарита, Нина, Александра, Валерия
Рейтинг: PG для первой главы
Жанр: фемслэш
Предупреждения/примечания/дисклеймер: в тексте используются нецензурные выражения

глава I

Друг твой, которому я поручил найти коня, совсем осрамился. Он не в
силах отличить жеребца от кобылы!
/Даосская легенда/

-|-|-

Всю неделю в агентстве я задыхаюсь в плотных деловых костюмах, терплю полчища шпилек в волосах и держу осанку. Боссу нет и сорока, но он не приемлет вольностей. В будни я существую, «выкая», склоняя голову в ритуальных поклонах, пропуская обеды и соблюдая субординацию. Вот почему пятничные вечера настолько приятны: существование сменяется жизнью.
Хотя вежливую улыбку удастся стереть с лица только первой рюмкой, я уже вынимаю кол из своей задницы и иду слегка расхлябанной походкой, виляя бедрами и покачивая сумочкой. Ветер треплет длинные распущенные волосы, и мне кажется, что пахнет не только городом, рассадой с декоративных клуб, листвой и помойкой, но и свободой. Она - в ветре, и он вплетает ее в мои волосы. На мне короткий желтый сарафан, чулки, туфли на восьмисантиметровых каблуках; смотрится женственно, но вызывающе. Мне нравится выглядеть вульгарно, это приводит в гармонию внешний и внутренний миры, потому что я сладострастна; возможно, я еще не встала на свой путь, но мне уже двадцать три, а это хороший возраст, чтобы, наконец, раскрыться.
Я захожу в магазин взять водки с энергетиком для себя и сладко-алкогольной бурды для Нины. Нина любит ликеры, мороженое и шоколад. Мне бы хотелось купить ей фруктов вместо жирной бурды, но детка обидится. Если я заикнусь, что ей надо похудеть, между нами сразу все будет кончено. Поэтому, когда я звоню в ее дверь, в моем пакете «Бейлис», конфеты и коробка с клубничным мороженым для подруги и водка с «Рэд Буллом» для меня. Ее семья проводит выходные на даче, так что мы можем без стеснения накатить и отправиться танцевать кумбию в клуб до утра. Ее предки не демократичны, но ни то, чтобы совсем. То есть, они не против, чтобы мы немного выпили дома, но ее мать считает клубы гнездом разврата, а после того, как она застала нас в комнате Нины, в постели, вообще относится ко мне настороженно. Будь нам меньше восемнадцати, она, вероятно, табуировала бы нашу дружбу.
Или нет?
Причина, по которой она ко мне расположена, в том, что я вытащила Нину из жуткой депрессии после смерти ее сестры восемь лет назад. Мы познакомились на улице случайно. Хотя и учились вместе всю жизнь, в школе я ее не замечала. Она была забитым ботаником в очках, я – оторвой. Нашей компании побаивались все, гикам там места не было, но однажды я встретила Нину под крышей гипермаркета, где мы обе пережидали дождь. Я читала переписку в мобильном, она плакала. Ненавижу слезы. Как-то так случилось, что я подошла и погладила ее по голове. Даже имени ее никогда не знала, а тут – раз, и такой порыв. Конечно, сначала она дергалась, но потом мы на удивление быстро сдружились, и мне удалось сделать из нее чудовище менее, чем за год. Сейчас, спустя восемь лет, ее никак нельзя назвать забитой, поэтому я не удивилась, когда в ответ на трезвон дверного звонка, она заорала, - Открыто, сучка! – Я зашла, скинула туфли и сразу направилась на кухню, ее дом был моим домом, когда ее предков там не было, конечно. Так что я достала стаканы, форму со льдом для меня, вазочку и ложечку для нее, и тут подгребла Нина с мокрой башкой и в дебильном розовом халате. Не стоило ждать, что она ради меня накрасится, но хоть искупалась – и то хорошо.
- Привет, детка!
- Привет, Гоша, я тя люблю! – Она оценила стол. Мороженое и шоколад на нее всегда так действуют, это смешит. Как и привычка называть меня Гошей. Я чувствую себя гребаным попугайчиком, но «Рита» не нравится мне, а «Марго» – ей, так что я Гоша от Маргоши.
- Сейчас девять, бухаем до одиннадцати, потом ты одеваешься, красишься, и мы валим в клуб. Пойдет?
- Еще бы! Куда ты хочешь?
- Для пятницы все покатит. Можно в «Папас», «Гавану», «Карма-бар», «Гипо»...
- Да, давай в Гипо. Там по пятницам, кажется, Ахмед играет.
- Ахмед не играет, а просто меняет диски, но я не против.
- Позаботься о нас, Гошач!
Я вскрываю бутылки, разливаю ей ликер, себе смешиваю «Смирновку» со льдом и энергетиком. А Нина закуривает и перекидывает мороженое из коробки в вазочку. Она сожрет весь брикет, это удручает меня, и я даю себе слово, что заставлю детку танцевать до утра.
- За нашу дружбу, - говорит она, я хмыкаю, наполненные стаканы не звенят, а глухо чокаются друг о друга. – Как мы вообще умудрились подружиться с таким разным мировоззрением?
Серьезно, более непохожих людей не найти. Она: любит сладкое, играет на фортепиано, носит короткую стрижку, одевается в рубашки и джинсы, красится только по праздникам, а каблуки и юбки презирает. Моногамна на сто процентов, всегда хорошо училась, очень домашний человек, имеет миллион спокойных хобби, обожает кино и видео-игры, вкусно готовит, пьет зеленый чай, не беспокоится о фигуре, выращивает рассаду. Честна и прямолинейна, умеет обращаться с деньгами. Математик с красным дипломом. Занимается наукой и преподает в вузе, который закончила. Я: предпочитаю женственный стиль, но занимаюсь муай тай, шляюсь по парням и клубам, порой одна, швыряю деньги на ветер, ненавижу быть дома, не имею хобби, не готовлю, сладкое съем только под дулом пушки. Не бываю откровенной девяносто процентов времени, постоянно опаздываю. Остаться дома в выходной для меня – это личная трагедия, в видео-играх полный ноль, смотрю только порно, полигамна. Гуманитарий, диплом синий, хотя и с неплохими баллами, училась в вузе на бюджетном, зато из школы пару раз вытуривали за хулиганство и прогулы. Короче, мы разные. Единственная общая фишка – обе преклоняемся перед красотой парней. Да, мы любим мужчин, только я – плотски, а она – платонически. Мы можем обниматься, бить друг дружку по жопам, танцевать медляки, засыпать в одной постели и прикидываться лесби в метро, но между нами никогда ничего не было, даже по пьяни. Так что ее мать зря волнуется. Я взбираюсь на члены с тринадцати лет, поэтому в моей сумочке гондоны, а лизать чью-то пизду я не собираюсь.
- Мы подружились на почве общей любви к алкоголю, - говорит Нина и смеется. – Хотя в школе ты бесила меня одним своим видом. Все ваша тусовка раздражала.
- О, не начинай, детка, ты мне разрываешь душу в клочья!
- Ничего, наша любовь и не такое сносила, а душу твою я знаю – «Fe».
- Че?
- Железо.
Мы молча пьем, она принимается за мороженое и конфеты, вполне счастливая.
- Как дела? – Спрашиваю я, чуть морщась. Водки в моем стакане две порции на одну энергетика, а лед еще не подтаял. Но я люблю горечь. – Угости сигареткой?
Нина кидает мне пачку и зажигалку, когда предков нет, мы курим прямо на кухне, используя крышку от банки с солениями, как пепельницу. – Дела неплохо, через неделю у меня каникулы, осталось принять экзамен у заочников, и - вуаля. Хочешь вылететь куда-нибудь к морю вместе?
- Не уверена, что мне дадут отпуск. – Я щелчком выбиваю «Мальборо» из ее пачки, прикуриваю и затягиваюсь с большим удовольствием – обожаю курить, но позволяю себе это только в выходные, если бухаю.
- Что там новый корректор? Понравилась тебе телка?
- Боссу понравилась, а мне-то что?
- Вам же сидеть в одном кабинете, даже при твоей способности игнорировать людей и ставить их на место, новый человек рядом пять дней в неделю не может оставаться чужим.
- Нуу, Саша... она крашеная блондинка, волосы короткие, одевается в брючные костюмы, примерно метр семьдесят три роста, так что я выше, особенно, когда она игнорирует каблуки. Тело спортивное, качается, или занимается чем-то...
- Ты такая поверхностная! Я спрашиваю, какой она человек.
Я никогда не пьянею постепенно, вот и сейчас водка завладевает моим сознанием в считанные секунды. – Какая она? Она точно лесбиянка или би, и я в ее вкусе. Все хотела пообедать вместе, пока я не объяснила, что отлучаться на обед у нас в агентстве не принято, так что мы вместе «поужинали». Фактически, она меня заставила, и сама все оплатила.
- Она к тебе приставала? – Охнула Нина.
- Не приставала, но пялилась, не переставая, а место потусоваться выбрала вполне говорящее – «Дары моря». – Я снова наполнила наши стаканы и закурила. Вот почему я отвисаю только по выходным: стоит дорваться до алкоголя и сигарет – и конца-края этому видно не будет.
- Напрягает? Что делать собираешься?
- А что я могу? Мягко отошью, как отшиваю парней, которые не в моем вкусе.
- Знаешь, я тут услышала в фильме, что не бывает парней-натуралов, есть парни, за которыми плохо ухаживали. Может, и с тобой то же самое?
Я затягиваюсь слишком жадно, обжигаю горло и кашляю до слез. Нина хохочет.
- Уж если бы я и захотела попробовать с женщиной, выбрала бы какой-нибудь прекрасный цветок, а не мужиковатую телку. К тому же, она ведет себя, как кобель. Пришла, наткнулась на меня и решила затащить в постель. Был бы босс женщиной, наверняка, в мою сторону бы и не взглянула!
- А тебя, никак, это расстраивает? - Спрашивает Нина, удерживая серьезную мину. А мне смешно, потому что у нее все губы в мороженом.
- Вытрись, детка! Сладкоежка ты моя.
К одиннадцати мы основательно пьяны, Нинка красится, сидя прямо за столом, и это меня нервирует. Как я ни стараюсь все эти годы, привить ей манеры практически невозможно. Подруга ест без ножа, может своей вилкой залезть в общее блюдо, часами ковыряется зубочисткой во рту, носит цветастые носки с рисунками... Но сейчас я пьяна и не делаю замечаний. Во-первых, бесполезно, а, во-вторых, смутная мысль, которая крутится в голове, наконец обретает ясность. – Нина, - говорю я, - «Гипо» закрыли на ремонт.
- Точно? Позвони, узнай.
Я выхожу в коридор и достаю мобильник из забытой там сумочки. Среди неотвеченных вызовов от парней есть один от Саши. И смс тоже от нее.
- Нинач, она мне смс прислала, - говорю я, вернувшись на кухню. Спрашивает, занята ли.
- Вот и узнай у нее, где лесбы тусят, пойдем к ним, чтобы тебя парни не лапали.
- Неплохая идея. – Нина терпеть не может, когда меня у нее уводят. Мы вместе славно танцуем, особенно латиноамериканские танцы, поэтому с ней я выхожу повеселиться, а чтобы найти партнера для постели - одна.
- «Пью с подругой. Хотим сходить в клуб потанцевать. А ты?» - Набираю я, отправляю, и ответ приходит незамедлительно.
- «Я тоже с подругой зависаю. Мы в «Б2», присоединитесь?
Я охочусь в «Б2», поэтому Нина там никогда не была. Может, стоит показать ей клуб... – Хочешь в «Б2» с Сашей и ее подругой?
- Раз она уже с телкой, это безопасно для тебя, - подкалывает Нина. – А какая там музыка?
- Старье на первом, на втором обычно живая музыка, долбежка и концерты на третьем этаже, плюс джазовый зал.
- И ты меня туда никогда не приглашала? Вот, сучка! Конечно, мы идем.
- «Мы подъедем к часу», - пишу я.
- «Отлично. Мы в джазовом зале, присоединяйтесь».


-|-|-

- Ты, все же, странная, - говорит Нина, когда фейс-контроль пропускает нас в клуб. – Хотела отшить ее, а сама согласилась приехать.
- Я пьяная, непредсказуемая, а ты - ревнивая. Будет наглеть, скажу, что ты моя девушка. План, детка, это был план, куда тебе до меня.
- И кто это сказал, что я буду играть твою девушку?
- Ну... ты ж меня любишь! К тому же, я оплачу вход.
- Тогда пойдет.
- Корыстная стерва!
- Сучка!
Я протаскиваю Нину по всем этажам, и клуб ей нравится, на втором латиноамериканская музыка, словно для нас, мы зависаем там и танцуем, счастливые, пьяные. А потом появляется Саша. – А что вы не подошли? - Совершенно обиженно тянет она.
- Саша, это Нина, моя лучшая подруга, - кричу я и в тот же момент замираю удивленно, потому что Саша протягивает моей детке руку, и та ее пожимает. Они трясут друг другу руки очень серьезно и выглядят совершенно по-мужски, обе коротко стриженные, в джинсах и рубашках.
- А где твоя подруга?
- Все еще в джазовом, просто она считает, что в этом зале бармен лучше готовит «Мохито», я за ним пришла. Вам что взять?
- Иди к ней, я возьму, - ухмыляюсь я, - ты же угощала меня ужином. Ты что пьешь?
- «Гиннес». Спасибо.
- Да не за что. Мы сейчас подойдем.
– Она так пожирала тебя глазами! – Завопила подруга, чуть только спина Саши скрылась из поля зрения. Я закатила глаза и отошла к бару.
Мы пробирались в джазовый зал, как две официантки. «Мохито», «Гиннес», «Бейлис» - им, мне – «Кровавая Мэри». Обожаю водку. Я пока еще ее смешиваю, но к старости, видимо, сопьюсь. Сначала казалось, что у водки омерзительный горький вкус, но потом я поняла, что он меня как-то успокаивает.
Они сидят за столиком и курят. Моя мужиковатая коллега и ее женственная сексуальная подруга. Или девушка. У нее чувственное лицо с чуть насмешливым сейчас выражением, глаза светлые, серые, а волосы каштановые, ниже плеч. Она на меня смотрит, не замечая ничего вокруг, просто пялится, пока я как следует не шарахаю стаканом «Мохито» о стол.
- Меня зовут Нина, а это – Гоша. – Фраза выдавливает из незнакомки смешок. – Прямо, как попугая. Меня зовут Валерия.
- Прямо, как Новодворскую, - добавляю я и хмыкаю, когда ее лицо кривится, словно от водки без закуски.
По каким-то причинам Нину тянет поиграть, она отодвигает мне стул, усаживает, а потом собирает мои волосы и откидывает их мне за спину. Забавно, два-три жеста - и мы уже выглядим парой.
– За знакомство! – Нина поднимает «Бейлис», мы все подтягиваем бокалы. А потом я выпадаю, просто сижу прямо, закинув ногу на ногу, и пью «Мэри», абсолютно не участвуя в разговоре. Музыка отличная, и когда привлекательный мужчина ангажирует меня, я иду танцевать. Он ведет умело, я прикрываю глаза от удовольствия и вспоминаю небольшую грудь Валерии в декольте кофты и тонкий необычный кулончик на серебряной цепочке вокруг шеи. Обоюдоострый топорик умостился как раз в ямке между ключицами, и мне почему-то так хотелось его сорвать. Интересно, у нее вытатуированы перекрещенные зеркала Венеры где-нибудь на заднице? Мужчина все портит, когда пытается узнать мое имя. Я вообще не хочу разговаривать. Едва дожидаюсь окончания песни, благодарю кивком и возвращаюсь за столик. А там уже Нина расстаралась, и речь, конечно же, идет обо мне.
- А со мной потанцуешь? - Спрашивает Валерия.
- А ты умеешь? – Мой голос звучит вызывающе и насмешливо, я даже сама это чувствую, и – что за детский сад – не могу остановиться. Ей это, похоже, не мешает, она поднимается с улыбкой победителя и берет меня за руку. Высокая; несмотря на каблуки туфель – восемь сантиметров, мой рост – сто семьдесят пять сантиметров, мне еще придется за ней тянуться.
Я чувствую себя неловко. С Ниной мы постоянно танцуем вдвоем, и делаем это вызывающе: играем влюбленную пару, кладем руки на задницы друг другу для прикола. Сейчас же мне кажется, что все будут пялиться на танец двух лесбиянок в клубе для натуралов.
Она кладет правую руку мне на талию, и левой сжимает мою ладонь. Властная Валерия собирается вести в этом танце. Неловкость отступает, и мне становится весело.
Валерия ведет херово. О, как херово она ведет, совершенно не в ритм. Видимо, нервничая, она не замечает, с какой силой обнимает мою талию. Я идеально слушаюсь ее, стараясь абстрагироваться от музыки: танцевать настолько против ритма – мучительно. Она третий раз наступает мне на ногу и спрашивает, - я очень плохо танцую?
Я начинаю смеяться, как сумасшедшая. Это все равно, что танцевать танго под вальс, бачата под меренге или хаус под русские народные песни. И тут она меня встряхивает. Вот, сучка! И трясет, и трясет, а так только смешнее.
- Да хватит уже ржать!
- Норм..нормально! – Выдавливаю я. С ней так легко и радостно.
- Ясно. – Она, явно, обижается и тянет меня к столику.
- Да подожди ты, - я ловлю ее взгляд. – Не дуйся, я тебя научу, хочешь? – Валерия кивает, такая счастливая, с ума сойти. – Хорошо. Расслабь тело, можешь?
- Я, разве, напрягаюсь?
- Детка! – Я стараюсь не засмеяться снова, - да ты мне чуть талию не переломила. Вот так, - я кладу руку на ее бедро очень нежно. – Ведущий партнер направляет, но не сковывает движения. Это как секс, понимаешь?
- Да, - говорит она, и мне кажется, что голос звучит хрипло.
- Теперь выпрями спину. – Я провожу пальцами ей по позвоночнику, тело откликается, она расправляет плечи и откидывает голову назад. – Отлично, детка, я тебя чувствую, - притягиваю ее ближе. – А ты меня? – Она что-то бормочет, у нее затуманенный взгляд и тяжелое дыхание. Я знаю, что перегибаю палку, но так интересно, что из этого получится. К тому же, сучка напросилась сама. – Знаешь, что дальше?
- Нет...научи меня. Пожалуйста.
- Слушай музыку. Выбери свой ритм, поймай его и выдели в приоритет над остальными звуками. Что задает ритм этой композиции?
- Гитара?
- Отлично. Теперь есть только гитара, ты и я. Иди ближе. Ты со мной сейчас – одно тело. Если ты хорошая любовница, можешь представить, что мы трахаемся. - Я прижимаюсь к ней, моя рука съезжает на ее задницу. – Дыши со мной в унисон. Вдох-выдох-вдох... Чувствуешь нас?
- Даа...
- Время отдаться музыке. Веди.
Мы танцуем очень нежно, щека к щеке. На этот раз я прикрываю глаза, потому что мне приятно ее слушаться.


-|-|-

Мы возвращаемся домой, в такси Нина со мной не разговаривает, потому что «ты меня бросила и провела всю ночь с этой блядской лесбиянкой». В конце концов, она засыпает на моем плече. Я смотрю из окна машины на здания, церкви, памятники, газоны, пешеходов, дорожные знаки, развязки, граффити, театры, телефонные будки и серый асфальт, а думаю все равно о Валерии. Я слишком люблю мужчин, чтобы бояться переспать с женщиной, главное понять, на сколько это для меня интересно и как происходит. То есть, конечно, я представляю взаимную мастурбацию или игры с дилдо, но вот засунуть язык в... Я ощущаю женскую сущность грязной: все эти тампоны, однодневные прокладки для выделений. Могу ли я раздвинуть ноги Валерии и засунуть в нее свой язык? Нет... Кажется... Интересно, а хмель из меня уже выветрился?
Хоть сколько-нибудь адекватное мнение о ней составить не удавалось. Да, мы провели ночь вместе, но, в основном, танцуя и накачиваясь алкоголем. Мы прогулялись по всем этажам клуба и везде отожгли. Я ее вела, я ее слушалась, к утру наши тела уже тянулись друг к другу, как близкие знакомые, и расстались мы мокрыми не только от пота, обе, я уверена.
- Прибыли, - сказал таксист. Я расплатилась, распихала Нину, и мы вылезли из машины.
- Покурим?
Она кивнула и вытащила сигареты.
- Все еще дуешься? - Я упала на лавку возле ее подъезда. Чертовы туфли свели ноги с ума.
- Нет, вроде, - она плюхнулась рядом. – Я тут прикинула: ты покрыла все расходы.
- Ну, я же твой парень. – Мы заржали. Она залезла под мой сарафан, оттянула резинку чулка и резко отпустила.
- Оу! БДСМ!
- Нужно же наказать тебя за поход на сторону, парень.
- Не рановато ли?
- Н-е-с-м-е-ш-н-о, - вдруг цедит она, вмиг посерьезнев, - вот ты сейчас тут поржешь, но на этом - я тебя знаю – не успокоишься. Ты будешь с ней трахаться.
- А если и так, тебе жалко, что ли?
- Да это просто мерзко!
- Не психуй, детка, если я би, то тебе не расскажу.
- Блядюга. Бесишь.
- Еще чуть-чуть, и я решу, что тебя ревность заела. Против моих парней ты ничего не имела, что с ней не так?
- Парней ты бросаешь после траха, а с ней так не будет. Она между нами встанет.
- Там вставать нечему, детка. Поэтому, если что-то и будет, то раз-другой ради эксперимента.
- Ладно, пошли спать.
Уже лежа в постели, прежде чем вырубиться, я успела подумать, что Нина мне, конечно, не поверила. И была права. Если я допущу девушку в свою жизнь, то только одну, и вкурю лесбиянство по полной программе, чтобы неразрешенных вопросов не осталось.

@темы: фемслэш, male, original, мое